и опасный цвет болотной ряски, матовый тростниковый, простодушно-магометанский и даже тот технологически-зеленый, который встречается только в хозяйственных и строительных магазинах…
Новенькая зажмурилась от наслаждения.
«Как счастливы сейчас глаза»,— подумал Бритоголовый, которому открывались иногда ощущения отдельных чужих органов… Теперь его собственные глаза ликовали, и радость свою передавали всему телу.
Молодая женщина, сидящая на корточках между двумя криптомериями, встала, увидев Иудея, подошла к нему, и они крепко расцеловались.
«Всех, буквально всех знает»,— удивился Бритоголовый. Они с Новенькой стояли чуть поодаль, не мешая встрече.
— …Ландшафтная архитектура, о чем и мечтала… Последний курс я не успела окончить, оставалось два экзамена и диплом. А здесь, видишь, всему научилась,— женщина погладила криптомерию, и та потерлась о ее ладонь, как хорошая кошка.— Эта парочка все ссорится между собой, никак не могут друг к другу приспособиться. Я их все примиряю.
Лицо ее было привлекательным, хотя и грубоватым: глубоко вмятая переносица, курносый нос, крупный рот… глаза же были большущие, серые, в двойной черной обводке, одна вокруг радужки, вторая из густых черных ресниц под широкими мужскими бровями.
— Сейчас, сейчас покажу вам,— обратилась она уже к Бритоголовому и Новенькой.— Катя меня зовут.
Новенькая заметила, что на Кате мужская майка-безрукавка, в каких выступают боксеры, и натягивалась эта майка большой молодой грудью. Многорядное коралловое ожерелье сплошь покрывало шею… Бритоголовый же увидел то, что именно покрывали веселенькие кораллы,— неряшливый прозекторский шов от самой надключичной ямки вниз…
— У меня лучше всего с деревьями получается, на одном языке говорим,— Катя указала на два отвернувшихся друг от друга дерева,— а эти криптомерии у меня любимцы… Может, вы помните, была такая дурацкая игра — почта цветов. Желтый нарцисс — к измене, красная роза к страстной любви, незабудка — верность до гроба…— она улыбнулась, показав неплотно подогнанные один к другому зубы.— Так вот, самое смешное, что все более или менее так и есть… Соответственно этому и высаживать их надо, чтобы текст не нарушался… Садик-то этот для безымянных детей.
Бритоголовый и Новенькая переглянулись: каких безымянных детей?
Иудей шел чуть сбоку, бормоча под нос:
— Уж мог бы догадаться сам, без подсказки… И твои там…
Аллея из криптомерии вела вниз, к воде. Воды не было видно, но был запах, обещающий воду, тот сильный запах, который за десятки километров чуют животные и несутся к водопою…
Озеро было совсем небольшим, округлым и как будто слегка выпуклым. Его синяя вода была подвижной и искрилась.
— Трудно смотреть?— догадалась Катя.— Я тоже первое время мучилась, пока глаза не привыкли. Надо смотреть как бы немного мимо, не в упор. Ну что, показать поближе?— последний вопрос адресовался к Иудею.
Он кивнул. Катя взошла на легкий мосток, дугой висевший над озером, легла на живот и опустила обе руки в воду. Она поболтала немного руками, что-то тихо сказала и поднялась, держа в руках нечто, как сперва показалось, стеклянное. Оно искрилось. Катя сунула
