ученое звание…
глава 11
Новенькая бродила по многоэтажному сложно устроенному дому с длинными коридорами и цветочными газонами вдоль стен. Огромное количество дверей выходило в коридор, и на каждой стоял знак, не то числовой, не то буквенный и, как это бывает во сне, очень внятный. Новенькая, как опытный в сновидениях человек, сразу же догадалась, что эти знаки относятся к той породе вещей, которые существуют лишь во сне и при выходе из сна не протискиваются в другое место. Существовала известная простая формула, по которой одни вещи, события и впечатления трансформировались в иное состояние без изменения, другие странно изменялись, а третьи просто рассыпались. И Новенькая даже и не попыталась покрепче отпечатать в памяти этот знак на дверях — он был из породы сыпучих. Она проходила мимо дверей и с первого же взгляда понимала: не тот. Тот, что был ей нужен, был связан с какой-то пожилой женщиной.
Она уже обежала километры коридоров и чувствовала, что нужный знак вот-вот появится. И действительно, он нашелся, и она открыла дверь. Комната была светленькая, скромная, похожая на дешевый номер в захолустной гостинице где-нибудь в Вологде или Архангельске. В углу умывальник, на столе, покрытом красно-белой клетчатой клеенкой, электросамовар. Кровать по-домашнему пышная, с изобильными подушками. На окнах цветы. А возле окна, на венском стуле — пухлая старушка с натертой очками переносицей и с растрепанной книжкой в руках. На втором стуле спал трехцветный кот, такой толстенный, что еле умещался на сиденье. В комнате стояло нераннее утро. Старушка ее ждала, и были они не то хорошими знакомыми, не то состояли в дальнем родстве.
— Чайку выпьем?— спросила старушка.
— С вареньем?— улыбнулась Новенькая.
— А как же? У меня всего наварено, и кружовенное, и клубника, и лесная ягода есть.— И старушка немедленно полезла в буфет, откуда сверкнули круглыми боками литровые банки, обвязанные сверху бумажками.
— И земляничное?
— А как же? Сама собирала… На ближних полянах…— Она вытащила с нижней полки початую банку, сняла крышку и наложила полную вазочку густого и пахучего варенья.
Новенькая посмотрела на варенье:
— А не переварили, Марья Васильевна? Больно густое?
Старушка досадливо махнула рукой:
— Переварила чуток. Да лучше переварить, чем недоварить. Стоит лучше.
— Это да,— согласилась Новенькая.
Старушка включила самовар и полезла за чашками:
— Он быстрый, я его люблю…
Старушка поставила на стол две чашки, Новенькая попросила еще и третью.
— А на что третью-то?— удивилась старушка.
— А для вашей Нади,— объяснила Новенькая.
— Ой,— заволновалась старушка,— я-то думала, мы туда, а, выходит, она к нам?
— Да какая разница? Главное — повидаться.
— Оно да. Поди, она убивается теперь сильно,— закивала мелко старушка.
— А вот вы ей и скажете: Миша велел кланяться и просил передать, что все в порядке.
Старушка все кивала, а Новенькая продолжала:
— А сами-то вы как, Марья Васильевна?
— Да мне что сделается, хорошо… Книжку вон читаю. Там-то без грамоты была, а здесь открылось.
