«порядочности». Впрочем, если Розенцвейги были по-еврейски озабочены плохим устройством мира, особенно в его советской части, покойная Елизавета Ивановна не питала иллюзий относительно возможности хорошего устройства жизни в иных частях света: в юности она жила в Швейцарии и Франции в разгар социалистических увлечений передового и образованного сословия и убедилась, что несправедливость есть одно из фундаментальных свойств самой жизни, и всё, что можно сделать, это по мере сил осуществлять справедливость в доступных каждому рамках… До этой простой идеи простодушные Розенцвейги ещё не доросли.
Когда Шурик пытался как-то объяснить Гии, что именно привлекает его в Жене и во всём Женином клане, Гия морщился, отмахивался и говорил с нарочитым кавказским акцентом:
— Слушай, дарагой, не гавари мне про умное, сматри, какая дэвушка идёт! Как ты думаешь, даст она мне или не даст?
И Шурик смеялся:
— Гия, да тебе любая даст!
Гия сводил глаза к носу, изображая работу мысли:
— Ты прав, дарагой! Я тоже так думаю.
И оба покатывались от смеху. Так смеяться, как Гия, Женя не умел.
Гия был гений развлечений, и с возрастом это редкое дарование он превратил в профессию и в образ жизни. Сразу после школы он поступил в технический вуз средней руки с единственной достопримечательностью — первоклассным столом для пинг-понга. Возле этого стола Гия проводил все лекционные часы и быстро стал абсолютным чемпионом института. Его пригласили выступить в межвузовских соревнованиях, и в течение года он получил первый спортивный разряд.
Шурику он сказал тогда:
— Ты же знаешь, Шурик, мы, грузины, все поголовно либо князья, либо мастера спорта. А поскольку мой дедушка до сих пор обрезает виноград в Западной Грузии и мне трудно выдавать его за князя, придётся мне получить мастера.
Он получил мастера, привинтил значок на синий пиджак и перешёл в институт физкультуры. Это было радикальное решение, тем более что спортивная карьера его совершенно не интересовала — любил-то он развлечения, а не тупой монотонный труд, в котором наградой были сантиметры, килограммы или секунды. Он плохо вписывался в аскетический мир спортсменов, которые если в чем и понимали, то никак не в развлечениях…
Кое-как Гия закончил институт и по знакомству, точнее, за взятку в размере десяти бутылок коньяка, устроился тренером в районный Дом пионеров, где вёл сразу три секции — по пинг-понгу, по волейболу и по баскетболу.
Свободное время он посвящал разнообразным неспортивным играм — питейным, танцевально-музыкальным и, разумеется, любовным. Женщины занимали важное место в его игральных практиках. И ни в одном из этих предметов он не был дилетантом. Алкогольные напитки — от арака до яичного ликера, включая напитки на все остальные буквы алфавита, в особенности вина,— могли бы стать его другой профессией, родись он во Франции, где тонкость вкуса и обоняния, гиперспособность вкусовых рецепторов улавливать оттенки кислоты и сладости и чуткость носа ценились едва ли не выше таланта музыканта. Общаться с Гией на питейном поприще было большим удовольствием для Шурика. Даже пойти
