А потом мать с сыном ещё немного посидели на кухне: они были довольны друг другом, им было хорошо от полноты взаимопонимания. Сначала Вера немного попеняла ему, что он бросил гостей, рассказала о приезде Сони, а потом, запустив лёгкие пальцы в Шуриковы редеющие кудри, вздохнула:
— Родной мой мальчик! Подумать только, тридцать лет. А ведь я уже почти не помню того времени, когда тебя на свете не было. Я давно уже думаю, что пора бы тебе жениться. Я могла бы быть хорошей бабушкой, не правда ли?— она слегка кокетничала с Шуриком.— Конечно, мне уже скоро восьмой десяток, но… Хотелось бы посмотреть на внучку. Или на внука… Светлана человек надёжный, достойный… Да мало ли девушек вокруг?
Шурик встрепенулся: конечно, Веруся ничего не понимала в жизни. Бабушка Елизавета Ивановна давно бы догадалась, с каким безумным существом он вынужден столько лет возиться. А Веруся — святая, ничего вокруг себя не видит, кроме искусства, театра, музыки… Он исполнился привычного чувства умиления к маме, поцеловал ей руку, погладил по виску.
— Ну, иди, ложись. И я лягу…— она поцеловала его вечерним поцелуем. Шурик пошёл к себе в комнату и сел за машинку. К завтрашнему дню ему надо было закончить ещё три реферата.
Телефонный звонок оторвал его от статьи.
«Светлана, конечно. Проверяет»,— подумал привычно, без всякого раздражения. Но другой голос — звонкий, яркий прокричал через помехи и чужие приглушённые голоса:
— Шурик! Привет!
Он сразу узнал этот голос. Уши узнали ещё до головы, и сердце узнало, и он вспыхнул от радости:
— Лилька! Ты? Ты помнишь? Ты меня помнишь?
Она засмеялась,— и смех был такой же: единственный, судорожный, как плач, с промежуточным всхлипом, замирающий в конце от нехватки воздуха.
— Помню? Шурик, да я всё забыла, до последней нитки, кроме тебя. Вот слово даю, ничего и никого не вспоминаю, а ты как живой!
— Да я и правда живой!— и он услышал новый взрыв смеха.
— Да я слышу, что живой, просто я глупость сказала. Ты знаешь, чего я тебе звоню?
— С днём рождения поздравить?
— Да что ты, я и не знала! Поздравляю! Тридцать? Да что я спрашиваю, конечно, тридцать! Я завтра буду в Москве! Представляешь?
— Ты шутишь! Завтра?
— Ага! Сутки. Я из Парижа в Токио лечу — через Москву! Я тебе раньше не звонила, думала, визу не дадут и придётся в транзитной гостинице сидеть, а визу дали! Так что встречай завтра.
— Завтра или сегодня?— ошалело переспросил Шурик.
— Завтра, завтра…
Она продиктовала номер рейса, время, велела встречать в аэропорту и повесила трубку.
глава 59
Оскорблённая Светлана вышла из Шурикова подъезда с намерением немедленно ехать домой, принять ванну и выпить сорок заготовленных таблеток. Но передумала: сначала надо было выяснить, что это за бровастая баба. Светлана заняла удобную позицию в подъезде напротив. Ждала недолго. Соня вышла очень скоро, пошла к автоматной будке, кому-то позвонила, говорила минуту и, выйдя из будки, пошла пешком к Белорусскому. В метро не села, а углубилась в какие-то переулки, куда невидимая Светлана
